Мелодия Вербного Воскресения

Утро 21 апреля было волшебным!
Началось всё с праздничной Литургии. Мы угощали всех чаем рядом со входом в храм. Стол был накрыт белой скатертью, на нём – три корзинки с конфетами, пластиковые стаканчики, салфетки, коробка для пожертвований и половник на тарелке, накрытый полотенцем. На стуле бидон с чаем.
– А у вас печенья нет? Только конфеты? – спросила женщина в зелёном пальто.
– Ой, нет, к сожалению, – сказала Настя психолог, которая разливала чай вместе с Ларисой, – зато есть конфеты на любой вкус. Печенье постараемся к следующему разу раздобыть.
– Ой, как жалко, – расстроилась женщина, – конфеты слишком сладкие для меня. И помолчав добавила, – спасибо за чай.
– Бери конфету, – сказала я мальчику, который смотрел на три корзинки доверху наполненными конфетами, – чаю налить тебе?
– Ага, – радостно сказал малыш, выбирая конфетки по фантикам.
Я протянула стакан Ларисе. Цыганка привычным движением взяла половник, налила чай в пластиковый стакан и протянула мальчику.
Потом подошла Маша, живущая в Доме, в куртке цвета распустившейся сакуры, такой нежной и весенне – розовой.
Настенька,  девочка двух лет, очень хотела конфеты, протягивала руки к корзинке.
– Я не знаю, можно ли тебе конфеты, – сказала Елена Владимировна, – И еще, я боюсь, что если ты сейчас сьешь конфету, ты не будешь кушать кашу.
– Ей нельзя конфеты, – сказала Марина, подопечная Дома.
Настенька, увидев, как другие едят конфеты, а ей не дают, горько заплакала.
В итоге, Елена Владимировна повела ребенка домой. Я увязалась за ними
– Ну, и чего ты плачешь? – спросила Наташа свое расстроенное чадо, прибежав из кухни в прихожую и обняв дочь.
– Мы не дали ей конфет. Мне сказали, что ей нельзя конфеты. – сообщила Елена Владимировна.
– Ей можно конфеты, – обиженно сказала Наташа, – Кто так сказал? Ей можно конфеты! Никого не слушайте.
– Если бы мы дали ей конфет, она не стала бы есть кашу. Она же с утра ничего не ела. – возразила Елена.
– Ладно, Настя, иди есть. – смягчаясь сказала Наташа.
И вот мы в трапезной. Я слушаю, как играет Елена и наблюдаю за тем, как жадно ребенок ест кашу. Как с голодного края. Так быстро жуя, молотя ложкой обычно и кушают дети после причастия. И я вдруг поняла, что она тогда не сладкого хотела, а есть. Потому что с утра не ела.
Игра Елены… Её не описать словами, можно только почувствовать.
– Надо мне привести себя в порядок, одеться красиво и попросить тебя сделать видео, – сказала женщина, – хочу маме послать. Чтобы она увидела, как я играю. Она просила, а я то не причесана, то одета не так. Мама обращает внимание на мой внешний вид.
– Хорошо. Вы скажете тогда, я приду и вас запишу. – сказала я.
Елена играла мне Сен-Санса “Лебедя”. Я закрыла глаза и ощутила волшебство клавиш. Потом, когда она стала играть “Май” Чайковского, я не выдержала и начала снимать на видео, чтобы передать ощущения сказки. Май смешался с 21 апреля. День Вербного воскресенья. Рассада на окне росла и ожидала поездки в Касплю, довольный голос ребёнка на заднем фоне, трапезная, диван, коляски, наполовину накрытый стол и столик для кормления. Перед обедом.
Потом Елена играла “Молитву”, а я пробовала петь Она только разбирала песню, играла в медленном темпе. Я пела тоже медленно, следя за ее игрой и затягивала там, где затягивала она. Иногда мы запинались. Пару раз я теряла момент, когда нужно вступить. Марина и Маша сидели на диване и слушала. Наташа завершила последние штрихи в приготовлении стола. И вот, тарелки, ложки расставлены, дымятся кастрюли с первым и вторым.
– Всё, девочки, садимся обедать. – сказала дежурная Наталья Ивановна
А потом, придя домой и пересматривая видео, я вспоминаю о том, как Паша в тот миг, когда я собираюсь уходить, просит меня спеть для него. А я уже одетая в пальто и беретку ему отказываю, обещаю прийти ещё и спеть специально для него, впопыхах забывая взять веточки освещенной вербы и ноты “Осенних листьев” которые мы с Еленой договаривались разучить вдвоем.
И я начинаю грустить. Потому что не спела для Павлуши.